| lyudmila | Дата: Субота, 18-Чер-11, 15:31 | Повідомлення # 1 |
Група: Редактор
Повідомлень: 67
Нагороди: 3
Статус: Відпочиває
| Это письмо пишет вам больная на голову, калека, бывшая библиотекарша, любительница писать доносы и делать всевозможные гадости. Вы, наверно, догадались, кто я. Да, Людмила Студёнова. Пишу для того, чтобы внести некоторую ясность.
Вы пригласили меня работать в комиссии по написанию истории Черниговского подполья только потому, что к тому времени об этом самом подполье было уже опубликовано мною несколько статей. Вы поручили мне группу Михайленко. Через некоторое время у нас возникли противоречия, потому что группа Беляева требовала некоторых уточнений. Чтобы устранить эти противоречия, я предложила вам обратиться к заведующей партийного архива Нине Яковлевне Филипской. Но вы от моего предложения отмахнулись. Только позднее я узнала, почему. Оказалось, что вы долгое время помогали Беляеву писать книгу «По зову партии» о Черниговском подполье. Для него вы работали в партархиве. Из документов узнали имена и адреса подпольщиков. Водили Беляева к ним в качестве представителя общества охраны памятников. Одним из героев книги были вы - юный подпольщик, хотя таковым не являлись. Рассказы Даниловых, Маркина, Ищенко и других Беляев перенес в книгу, как данные о работе так называемой своей группы. Об этой неправде вы хорошо знали. Чтобы бросить тень на подпольщиков настоящих, вы организовали их встречу в областном архиве. Там произошел скандал, потому что Вера Васильевна Данилова не смогла смириться с беляевской ложью (вам они еще доверяли). Ее поддержали остальные. Вы же добились главного - по городу пошли слухи о том, что подпольщики едва не подрались за место под солнцем, что никакого подполья в городе на самом деле не было. А созданная вами комиссия должна была подтвердить книгу Беляева официально, потому что ваша «Летопись» повторяла ее слово в слово. Я же своими сомнениями нарушала все, задуманное вами.
На 1977 год Политиздат Украины запланировал издание книги Беляева «По зову партии». Узнав об этом, Михайленко поехал на прием к Федорову. Тот попросил обком партии созвать по этому поводу совещание с участием партизан и подпольщиков. Это событие состоялось в июле 1976 года. Перед совещанием обком партии отозвал рукопись Беляева из издательства. В читальном зале партархива это произведение прочитали все участники совещания, в том числе и я. С удивлением все увидели вашу фотографию, которую вы в 2005 году выдавали за фотографию на вашем аусвайсе. Хотя это далеко не так. На совещании было принято решение: книгу Беляева не возвращать Политиздату Украины и не издавать ее. Поскольку ваша «Летопись» является своеобразной копией книги Беляева, то и ее нельзя издавать. Вы не смогли все это перенести спокойно, затаив злобу на Михайленко и на меня. Тем более, когда узнали, что Нина Яковлевна Филипская, выполняя просьбу секретаря обкома партии по идеологии, поручила мне подготовить материалы к изданию книги о Черниговском подполье. Вот основные причины ВАШЕГО конфликта со мной.
Я же засомневалась в вас с того момента, когда на мою просьбу рассказать о своем партизанском былом, вы ответили: «А КГБ меня проверял». Выяснила, что в архиве есть картотека бывших партизан и подпольщиков, но там вас нет. В списке партизан соединения Бовкуна вас то же нет. Партизанский билет вы получили только в 1968 году. Но главным было то, что у вас нашлись единомышленники не только в лице Беляева, но и Коношевича, и Таранущенко. Сошлись вы на желании морально уничтожить Михайленко как руководителя подполья. У этих людей были свои причины, у вас свои.
Только после распада СССР вы сумели издать свою «Летопись», где изложили версию книги Беляева. Моя рецензия вызвала бурю вашего негодования. Вы грозили мне судом, но после разговора со мной не решились на это. Думаю потому, что не было у вас тогда надежной крыши. Потом вышли еще две ваши книги, в которых я нашла пищу для размышлений по поводу вашей личности. Но молчала. Ваши мемуары, мягко говоря, поразили не только меня. С хорошо вам знакомым Борисом Федоровичем Юрьевым, ныне покойным, мы написали рецензию, опубликованную в журнале «Сіверянський літопис». Вы увидели в ней нечто такое, что привело вас в ярость. Поэтому 19 июня 2006 года вы организовали в Черниговской городской библиотеке имени Коцюбинского обсуждение своих мемуаров. На самом же деле вы все это сделали с единственной целью, чтобы опорочить Михайленко. В присутствии его сына и внука вы сказали следующее: «Ваш отец был несчастным человеком… Он ходил отмечаться в полицию. Все коммунисты ходили. Как он мог руководить подпольем? Ваш отец сумел сбежать от полиции и два месяца сидел на котлах в бане. Потом по линии Осипенко вышел из города». Это была явная и наглая клевета. Удостоверение Гнедаша, выданное им Михайленко, другие архивные документы вами признаны недействительными. Еще бы! Стали великим человеком. Вы уже ничего не боялись, потому что имели под собой твердую почву - звание почетного гражданина Чернигова. Ну и заодно по мне прошлись. Относительно меня - Бог вам судья. Но оклеветанного Михайленко я не могла вам простить.
Так началась моя работа над книгой «Слідами Чернігівського підпілля». Вы ее представили не сведущим людям как книгу о вас. Ничего подобного! Эта книга об оккупированном Чернигове и подпольщиках во главе с Михайленко. Вы, Беляев, Коношевич и Таранущенко - люди, которым этот человек очень мешал, и которого вы хотели уничтожить, прежде всего, морально. Однако после визита к вам, вы на этом настаивали, в ходе которого вы обложили Михайленко нецензурной бранью и угрожали физической расправой, он вскоре умер от разрыва селезенки. Врач мне сказал, что такое бывает после сильнейшего избиения. Впрочем, об этом я написала в своей книге.
Я много размышляла над причиной вашей ненависти к Михайленко. Ведь вы не стыковались с ним ни во время оккупации, ни после нее. И поняла: вам необходим был Беляев, его книга, в которой вы показаны юным храбрым подпольщиком, что не соответствовало действительности. Зачем же вам это понадобилось? Видимо, были у вас какие-то грехи военного времени. Не скрою, я начала архивные поиски. Очень мне помогли ваши собственные мемуары. Вы рассказываете о том, что летом 1942 года за нарушение комендантского часа (удивительно, что вы не помните, когда он начинался) полицай привел вас в СД, а там полупьяные офицеры, узнав, что вас зовут Герардом, как арийца, отпустили. Чушь! В то время под руководством СД создавались охранные батальоны из парней 1925-1926 годов рождения. Одних хватали на улицах, другим присылали повестки явиться на сборный пункт, иначе будет расстреляна вся семья. Тепло вспоминаете о дружбе с Арнольдом Фрейманом, сыном директора мебельной фабрики, полицаем Виктором Бильдертом, шофером СД Юрием. Или ваш побег из Чернигова за месяц и десять дней до прихода Красной Армии. Но перед этим вы провели «операцию» собственного утопления в Десне с объявлением в газете «Черниговский курьер». Вот, как поясняете этот свой поступок на стр. 242-243 мемуаров: «Ведь Красная Армия уже перешла в наступление, и ее прихода можно без риска дождаться дома. А как же я посмотрю в глаза нашим бойцам, которые проливая кровь, ведут жестокие бои за наше освобождение от гнета фашистов. Ведь каждый из них будет вправе бросить упрек. И будут правы. И чувство жгучего стыда будет преследовать меня до конца жизни».
Странное пояснение, если не сказать больше. В чем могли обвинить красноармейцы мальчишку? Таких, как вы, подростков, в Чернигове было много. Никто не бежал. Потом они сражались с фашистами в рядах Красной Армии. На стр. 462-463 вы признаетесь, что после освобождения Чернигова вашу маму выбросили из квартиры, которую она снимала, как мать ИЗМЕННИКА, который сбежал с немцами. Так сказал ей городской ПРОКУРОР. Тут же вы говорите, что разыграли комедию с утоплением, чтобы полиция вас не преследовала. Но почему она вас должна была преследовать, не пояснили.
Короче говоря, в вашей биографии периода войны много белых пятен: это и черниговский период, и пребывание в партизанах, и служба в армии (на удивление, вы ни разу не рассказали о своих однополчанах), и годы учебы, и прочее. Об этом я рассказала в своей книге, на которую вы подали в суд. Суд первой инстанции большинство ваших требований отверг. Среди них - изъятие из библиотек, музеев, частных библиотек моей книги. Апеляционный суд отказал вам во всем. Только за две страницы я должна была заплатить вам 200 грн. в счет морального ущерба.
Казалось бы, все кончено. Ан, нет, вы никак не можете успокоиться. Ваши оскорбления в мой адрес морального содержания я пропускаю мимо, потому что считаю ниже своего достоинства судиться с вами. Но вы уже подняли руку на память Кузьмы Гнедаша (Кима). За этим человеком стоят достойные люди, которых вы оскорбили наравне с ним. Говорю вам открыто, своей цели вы не достигнете. А цель ваша такая: поскольку клеветой на Михайленко вам не удалось доказать, что черниговское подполье, которое работало под руководством Кима с февраля 1943 года, не существовало, то, потрясая докладной запиской Миронова из сборника документов «…красные партизаны Украины 1941-1944 гг.», вы надеетесь это сделать. Гнедаш был героем фронтовой разведки из ГРУ Красной Армии, Героем Советского Союза, им и останется в памяти честных людей.
Призываю вас остановиться. Вы достигли того возраста, когда надо говорить с Богом. Покайтесь перед ним и попросите прощения.
Все життя займаюсь краєзнавчою бібліографією, історичним краєзнавством
|
| |
| |
