Як радянська цензура формувала художній образ «Великої вітчизняної» війни

Одним із маркерів радянської моделі історичної пам'яті та культурної ідентичності була перемога у «Великій Вітчизняній» війні. Тому образ війни в уяві радянської людини мав стовідсотково співпадати з офіційним, який наполегливо формувався комуністичною пропагандою та поширювався через засоби масової інформації, літературу і мистецтво. За цим строго пильнувала цензура, яка змушувала «замінювати правдиве відображення дійсності офіційним міфом, потрібним владі»
[1]. Як працював цей механізм міфологізації образу війни, ми можемо побачити, ознайомившись із цензорськими втручаннями у зміст повісті «Снова мне девятнадцать лет (фронтовые тетради)» відомого донецького письменника - фронтовика Володимира Труханова, написаної у 1960-1962 рр.

У травні 1963 р. книгу було підготовлено до видання і направлено до Управління з охорони військової та державної таємниці у друці при Донецькому облвиконкомі (Облліту) для проходження цензорського контролю. За його результатами начальник Облліту О. Лис звернувся з доповідною запискою до заступника завідувача ідеологічним відділом Донецького промислового обкому КПУ В. Сафонова, у якій зазначив, що повість не можна публікувати через «серйозні помилки політико-ідеологічного характеру», яких припустився автор. У чому ж саме полягали цензорські зауваження?

«В книге показан первый период войны как беспорядочное, паническое бегство наших войск, неспособность командного и политического состава армии организовать сопротивление наступающим фашистским войскам, обречённость и упадочничество советских воинов. Даже о героических защитниках Брестской крепости не сказано ни слова, зато – пространно о том, как рассказал о первой бомбёжке Бреста какой-то танкист, бегущий без части от самой границы:

« - Вскочил я, братцы, и ничего не могу понять спросонья: грохот, вой, падают кирпичи, в окнах огонь. Пришел я в себя только во дворе. Выскочил в одних трусиках. А ребята так и погибли во сне. Всё наше танковое училище накрылось».

«В книге предвзято, извращённо говорится о советских офицерах и генералах, которые вместо наведения порядка в войсках и организации отпора врагу, занимаются мародёрством, пьянствуют, избивают и даже убивают своих подчинённых. На с. 232 – 233 рассказывается, как генерал, командующий армией, бил по лицу шофера, как он в порыве гнева застрелил командира батальона. Командиры всех рангов и степеней пьянствуют, пьют и комиссары».

«Совершенно не показана в книге роль коммунистов и комсомольцев, которые, как известно, являли собой пример мужества и отваги, стойкости и беспримерной любви к партии, к Родине. В книге допущено неправильное толкование приказа наркома обороны № 227 от 28 июля 1942 года о прекращении отступления советских войск. На с. 114 – 115 говорится, что для иллюстрации этого приказа нужно было немедленно найти изменника, дезертира, и с этой целью был схвачен первый попавшийся солдатик, который убежал от немецкого танка и безвинно расстрелян».

За вказівкою обкому на початку червня 1963 року книгу повернули автору на переробку. У жовтні того ж року О. Лис звернувся до секретаря Донецького промислового обкому КПУ Д. Білоколоса з доповідною запискою щодо змісту книги В. Труханова, яка після переробки знову надійшла до Облліту для контролю. Він зазначив, що автор врахував зауваження, зроблені під час першого контролю, і в текст було внесено ряд корінних виправлень, але це не змінило загального характеру книги.

«Автор в своих фронтовых тетрадях знакомит читателя со своими записями-впечатлениями о начальном периоде войны. Судя по этим записям, автор с первых дней войны попал в такое положение, когда он не участвовал в оборонительных боях, а только отступал, бежал, метался по дорогам и лесам без цели, без перспективы. Не давая правильной оценки положения, в котором оказался автор, он паническое бегство своего полка, своего подразделения распространяет на всю действующую армию, в книге не видно упорных оборонительных боёв, изматывавших и обескровливавших гитлеровскую военную машину и срывавших стратегические планы Гитлера».

«Масса упадочнических зарисовок: «У нас было всего 12 винтовок на 72 человека» (Здесь речь идет о кадровых войсках. Не понятно, куда девалось оружие); «В одних портянках идём по разбитой танками дороге».

«Конечно, в книге, особенно в тех главах, где рисуются события марта — ноября 1942 г., отдельные эпизоды боевых действий показаны объективно, имеются удачные сравнения и обобщения. Тем не менее, включение 5 фронтовых тетрадей, содержание которых автором не переосмыслено с точки зрения социалистического реализма, требующего правдиво, исторически конкретно изображать действительность в её революционном развитии, делает книгу идеологически вредной, показывающей в искажённом виде первоначальный период Великой Отечественной войны».

«В книге В. Труханова события, прошедшие перед глазами автора, описаны с фотографической достоверностью, но описаны односторонне: не с жизнеутверждающих позиций, а с точки зрения перепуганного навалившимися тяжёлыми событиями войны впечатлительного 19-летнего юноши... Публикация этой книги нецелесообразна, так как она отображает первоначальный период Великой Отечественной войны с субъективистских позиций автора, а не с позиций социалистического реализма, не с позиций творческого метода социалистического, коммунистического искусства» [2].

Врешті-решт, після низки авторських переробок, зроблених під тиском цензорських зауважень, у грудні 1963 року у Донецькому книжковому видавництві повість В. Труханова була підписана до друку та видана накладом у 15 тисяч екземплярів [3]. Так читачі отримали ще один твір, автор якого хотів розповісти їм свою правду про війну. Та чи була вже то його правда?

1.Рейфман П. Из истории русской, советской и постсоветской цензуры [Електронний ресурс]. – Режим доступу: http://www.gumer.info/bibliotek Buks/History/reifm/index.php.
2.Державний архів Донецької області. – Ф. Р-5758. – Оп.2. – Спр. 50. – Арк. 21-24, 34 — 41.
3.Труханов В. Снова мне девятнадцать лет (фронтовые тетради) / В. Труханов – Донецк.: Донецкое книжное издательство, 1963. – 255 с.

Ігор КАРЕТНІКОВ, кандидат історичних наук, Український інститут національної пам’яті